Орган нужен не мертвым…
Мировая потребность в пересадке органов и тканей ежегодно увеличивается на 15%. Достижения ученых в области ксенотрансплантации (пересадки человеку органов животных), клонирования органов или их восстановления с помощью стволовых клеток пока еще не позволяют полностью заменить традиционную трансплантацию. Дефицит донорских органов становится хроническим, в связи с чем, крайне актуальной остается проблема донорства кадаверных (трупных) органов
Пациент скорее мертв, чем жив…
Биологическая смерть, определяемая как «состояние необратимой гибели организма», традиционно характеризуется тремя признаками: прекращением сердечной деятельности (исчезновение пульса на крупных артериях, отсутствие биоэлектрической активности сердца); остановкой дыхания; исчезновением всех функций центральной нервной системы. В 1959 году французские невропатологи П. Моллар и М. Гулон описали состояние запредельной комы. Так было положено начало концепции «смерти мозга».
Долгое время вопрос о тождестве понятий «биологическая смерть» и «смерть мозга» практически не рассматривался. В 80-е годы прошлого века концепция смерти мозга как биологической смерти индивидуума применительно к задачам трансплантации была законодательно закреплена во многих странах. Подобное, весьма условное отождествление является ничем иным, как прагматической констатацией конца жизни. Если общество принимает прагматическую смерть мозга, то аналогичной логики следует придерживаться и при решении вопроса об искусственном поддержании жизненных функций умершего до тех пор, пока не возникает потребность в донорских органах. И лишь после «забора» или «изъятия» обеспечить смерть, теперь уже биологическую. Такой подход в значительной степени способствует формированию в медицине новой функции: «смертеобеспечение». А это, в свою очередь, однозначно принципиально иное отношение общества к медицине и здравоохранению, пациента к врачу, переосмысление традиционного социального доверия к этической безупречности врачевания.
Согласие неиспрошенное…
Сегодня в мире существуют две основные модели юридического урегулирования процедуры получения согласия на изъятие органов умерших людей.
Законодательством ряда стран (например, Испании) предусмотрена «презумпция согласия» (так называемое неиспрошенное согласие), в соответствии с которой забор и использование органов умершего осуществляются, если при жизни он не высказывал возражений против подобной манипуляции или если возражения не высказывают его родственники. Другими словами, отсутствие выраженного отказа при жизни рассматривается как согласие на посмертное донорство.
Примечательно, что в 1937-1992 годах в Советском Союзе действовало Постановление Совнаркома «О порядке проведения медицинских операций», согласно которому тела умерших становились собственностью государства и служили интересам науки и общества. Человек не имел права «распоряжаться» своим телом после смерти, он утрачивал все права, так как переставал быть субъектом воли, права и требований. В современной России мало что изменилось, хотя при жизни человек может «волеизъявиться», запретив использовать свои органы после смерти. Проблема заключается в том, что мало кто при жизни задумывается о донорстве собственных органов после смерти, а обращение врачей к родственникам только что умершего человека в силу культурно-исторических особенностей восточных славян и вовсе не вызывает ответного «порыва». Некоторые считают это «недостаточной цивилизованностью», другие — «нравственной чуткостью».
…и испрошенное
В основу другой модели положена «презумпция несогласия», или так называемое испрошенное согласие на донорство после смерти. Оно закреплено в законодательстве США, Великобритании, Германии, Канады, Швеции, Дании, Болгарии, Франции, Италии и Украины. «Испрошенное согласие» подразумевает, что до своей кончины умерший явно заявлял о своем согласии на изъятие органа, либо член семьи умершего согласен на изъятие, если умерший не оставил подобного заявления. В противном случае никто не в праве воспользоваться органами покойного. «Презумпция несогласия» предполагает документальное подтверждение согласия на изъятие органов после смерти. В США таким документом являются «карточки донора», а также особая графа в водительском удостоверении тех, кто согласен стать «посмертным» донором.
На самом деле, стать донором не так уж просто. Лишь около 1% умирающих соответствуют критериям «донорского отбора». Автоматически исключают из рядов потенциальных доноров лиц с онкологическими заболеваниями, наличием в анамнезе умершего указаний на заболевание органа, рассматриваемого с точки зрения пересадки либо системной бактериальной, вирусной или грибковой инфекции. Тщательному обследованию подвергаются потенциальные доноры с сахарным диабетом и сердечно-сосудистыми заболеваниями. Возраст также является относительным противопоказанием. Однако вследствие постоянного дефицита донорских органов границы «приемлемости» пересматриваются…
Либеральная биоэтика
Общество относится к донорству трупных органов неоднозначно. Медики и широкая общественность разделилась на два лагеря: либералов и консерваторов. Либеральная позиция сводится к оправданию, обоснованию и пропаганде трансплантации как нового направления в медицине. В качестве характерного примера либерального обоснования донорства можно привести концепцию «физиологического коллективизма», разработанная в 20-е годы прошлого века А. Богдановым, организатором первого в мире Института переливания крови. Согласно этой концепции, донорство — новая этическая и социальная норма, а переливание крови – один из способов «братания людей» и создания из отдельных индивидуумов «единого социального организма».
Основным тезисом либеральных идеологов является отрицание бессмертия души. Расширение практики трансплантации они связывают с изменением восприятия сердца как вместилища души, символа человеческой идентичности, преодолением отношения к смерти как «переходному состоянию».
Особое место в либеральной биоэтике занимает понятие «анатомические дары». Подчеркивая их «дарственность», то есть безвозмездность, либералы пытаются исключить возможные коммерческие мотивы данного поступка, поскольку любой расчет означает потерю нравственного статуса «дарения». Тем не менее, попытки объединения экономических интересов и принципа гуманизма все-таки прослеживаются. Взять хотя бы широко известное высказывание о том, что высокая цена органов, которую в состоянии заплатить предприниматели, может обеспечить донорам из стран «третьего мира» нормальный уровень жизни и спасти многих от голода.
Пространство личности
Консервативная позиция во многом перекликается с позицией церкви. Согласно христианской религии, физическая смерть — не столько переход в новую жизнь, сколько «последний момент действительной жизни», личностно значимое событие. Мертвое тело остается пространством личности, а непочтительное отношение к умершему, в частности нанесение повреждений телу, влечет за собой потерю уважения к живущему. «Презумпцию согласия» церковь считает недопустимым нарушением прав и свобод человека.
Православная церковь предостерегает: «Если человек продает свои органы либо сдает кровь исключительно из финансовых соображений, он совершает грех против Божьей заповеди «не укради», поскольку берет то, что принадлежит творцу его тела». Исключение составляют случаи, когда один из членов семьи продает свою кровь или орган для того, чтобы передать вырученные деньги для проведения жизненно важной операции, выкупа пленного либо защиты невинного узника. Человек, совершивший такой поступок, руководствуется благородными мотивами, принося жертву Христу под видом ближнего.
Чтобы преодолеть негативное отношение верующих к трансплантации трупных органов, в храмах католической Испании можно увидеть таблички с надписями следующего содержания: «Не забирайте свои органы на небо — небо знает, что они нужны здесь»…
Любовь по ту строну жизни
Вполне возможно, посмертное донорство органов и тканей может стать своеобразным проявлением любви, простирающейся «по ту сторону жизни», но, вероятнее всего, не является прямой обязанностью. С этой точки зрения, добровольное прижизненное согласие – обязательное условие правомерности и нравственной приемлемости изъятия органов. Если человек завещает после смерти свой орган во имя спасения жизни другого человека, то это вряд ли будет противоречить этическим нормам, поскольку такой акт совершается осознанно.
И хотя трансплантологи «бьют в колокола» в надежде привлечь доноров, а законодатели «ломают копья», внося поправки в соответствующие законы, большинству граждан наверняка приятнее сознавать, что выбор все-таки есть…
Подготовила Александра Демецкая
