Товий Ловиц: блеск и нищета помощника аптекаря
Имя этого человека могло бы стать всемирно известным, однако крайне редко упоминается даже в научной литературе, несмотря на то, что результаты его открытий до сих пор приносят пользу миллионам людей. Так несправедливо обошлась судьба с беззаветно преданным науке Товием Егоровичем Ловицем
Трагедия на берегу Волги
Ловиц Товий Егорович (Иоганн Тобиас) родился в Геттингене в семье астронома Георга Морица Ловица. Судьба не была к нему благосклонной: он рано лишился матери, а мачеха не баловала его вниманием. В 1768 г. Георг Ловиц был приглашен в Петербург Академией наук и назначен руководителем Астраханской астрономической экспедиции для исследований на юго-востоке России. Экспедиция была рассчитана на несколько лет, поэтому Георг Ловиц взял с собой единственного сына Тобиаса, не отличавшегося здоровьем, надеясь, что вольный степной воздух пойдет ему на пользу.
В августе 1774 г. в городе Камышине по пути в Петербург произошло трагическое событие: экспедиция столкнулась с отступающей крестьянской армией Емельяна Пугачева. В руки повстанцев попал одетый по-иностранному человек, который говорил по-русски с сильным акцентом. После краткого допроса он был казнен. А.С. Пушкин в «Истории Пугачева» так описал эту встречу: «Пугачев бежал по берегу Волги. Тут он встретил астронома Ловица и спросил, что за человек. Услышав, что Ловиц наблюдал течение светил небесных, он велел его повесить поближе к звездам». Так оборвалась жизнь Георга Морица Ловица. Семнадцатилетний Тобиас избежал гибели: по дороге конвойный казак пожалел юношу и вытолкнул из кибитки. Ловиц-младший испытал сильнейшее потрясение, от которого полностью не оправился. Это несчастье было, увы, далеко не последним в жизни Иоганна Тобиаса, а по-русски — Товия Егоровича.
Ловица-младшего, отныне круглого сироту, привезли в Петербург и отдали учиться в академическую гимназию, а спустя два года перевели из гимназистов в аптекарские ученики. Сделали так потому, что переменою образа жизни надеялись улучшить состояние его здоровья. Это действительно оказалось для него благом: санкт-петербургская Главная аптека была лучшей в России, и при ней имелась прекрасная по тем временам лаборатория, которая сразу же стала основным местом обитания Ловица. Прежнее увлечение математикой, привитое отцом, было забыто, и он с головой погрузился в химические опыты, не забывая при этом обучаться всякой аптекарской премудрости.
Неприветливая родина
Но болезнь не оставляла Ловица. Решив, что помочь ему могут только забота и уход, Академия выхлопотала Товию командировку, и в 1780 г. он отправился в Геттинген к единственному своему родственнику — Рипенгаузену, дядюшке по материнской линии. К тому времени Товий уже дослужился до должности гезеля.
Приехав в Геттинген, Ловиц поступил на медицинский факультет местного университета. Он исправно посещал лекции медицинского цикла и одновременно лечился по собственной методике — пешими прогулками длиною сначала в десятки, а потом и сотни миль. Интуиция подсказывала ему: движение и обилие впечатлений — лучшее лекарство от депрессии. По ходу пешего «лечения» Ловиц посетил почти все страны Европы. Но своих сил и возможностей он все-таки не рассчитал. Дядя отказался оплачивать его обучение, да и содержать племянника тоже был не расположен, поэтому университет пришлось вскоре оставить.
Ловица тянуло в Россию. Он писал в Академию, что лекарь из него едва ли получится, а мечта его — вернуться в Петербург, в лабораторию при Главной аптеке.
Так все и устроилось. Весной 1784 г. 27-летний Ловиц, не удостоенный ни дипломов, ни титулов, но набравшийся сил и знаний, вновь приступил к исполнению обязанностей помощника аптекаря, а все свободное время посвятил химическим опытам. Тогда же он женился на девице Кинкель.
Великое открытие помощника аптекаря
Известно, что способность древесного угля к адсорбции (поглощению) различных веществ из растворов Ловиц открыл 5 июня 1785 г. Одно лишь это открытие могло сделать имя помощника аптекаря бессмертным. Ловиц уделял много времени улучшению методов очистки лекарственных средств, в частности винной кислоты. Очистка с помощью угля позволила сократить время получения винной кислоты с трех недель до трех-пяти дней. Уголь помог также усовершенствовать процесс дистилляции виноградного уксуса. Если ранее четверть раствора из-за загрязнений выливали, то новый метод позволил использовать его почти полностью. Продукт стал чище и дешевле. Используя уголь в качестве адсорбента, Ловиц выделил из меда «медовый сахар», то есть глюкозу.
Новый метод был применен для очистки других веществ. Он намного сокращал время и упрощал процесс получения уксусного калия, селитры высокого качества, позволял отбеливать сахар, очищать хлебное вино 
от сивушных масел, устранять неприятный запах, вкус и желтую окраску спирта без нагревания и перегонки (этот метод применяется виноделами до сих пор).
Ловиц обнаружил также асептическое действие угля, его способность очищать питьевую воду (в бочке с углем вода долгое время не портится). Древесным углем стали присыпать раны и чистить зубы. Многочисленные критики выражали сомнения в безвредности нового метода очистки воды и водки. Но уверенный в безопасности угля, полученного при сжигании любых, даже ядовитых, растений, Ловиц провел публичный эксперимент. Он сжег 100 г опия, прокалил уголь и в течение дня принимал его небольшими порциями «дабы узреть, каким образом некрепкий желудок мой… содержаться будет». Видимого вреда здоровью Ловица эксперимент не нанес. Еще при жизни Ловица древесный уголь стали использовать в медицинской практике для лечения целого ряда заболеваний (гангрены, проказы, метеоризма, отравлений).
Открытие Ловица принесло ему заслуженное признание. В 1787 г. он был назначен провизором, а затем и главным аптекарем императорской аптеки. В этом же году Петербургская Академия наук избрала Ловица членом-корреспондентом, а в 1793 г. он стал ее действительным членом. Большую часть своих исследований Ловиц проводил в аптечной лаборатории и на кухне своей квартиры. В 1796 г. Медицинская коллегия выделила ему помещение в лаборатории при Главном запасном магазине аптекарских материалов, затем он был назначен заведующим академической лабораторией. Работать Ловиц предпочитал в одиночестве и имел лишь одного ученика — Константина Сигизмундовича Кирхгофа, впоследствии ставшего основоположником учения о химическом катализе и избранного в 1812 г. действительным членом Петербургской Академии наук.
В личной жизни Ловицу не везло: пятеро из шести его детей от первого брака умерли. Затем умерла жена. Ловиц женился вторично — на старшей сестре жены. Это было в 90-е годы, незадолго до того, как он стал академиком.
Звание академика в то время было не таким почетным, как ныне. Общепринятым было суждение о том, что наука — не дворянское дело. Академиками становились либо одаренные выходцы из простонародья, либо наемные иностранцы, поэтому особо с ним не церемонились. Деньги на науку выделялись крайне неаккуратно. Жалованье академикам иной раз не платили по полгода.
Фатальное невезение
В 1792 г., изучая состав тяжелого шпата, Ловиц заметил, что растворы, остающиеся после кристаллизации солей бария, содержат какую-то хорошо растворимую соль. Необычный вид кристаллов навел его на мысль, что в шпате есть неизвестная «земля». Тогда Ловиц тщательно изучил более двадцати видов тяжелого шпата из разных месторождений и во всех обнаружил около двух процентов «земли» (он выделял ее по своему особому способу — с помощью абсолютного спирта). Пока он собирался сообщить об этом достижении, наступил 1794 г. — и пришло известие об открытии одновременно двумя шотландцами и знаменитым немцем Клапротом солей нового металла стронция. Оно было сделано в том же 1792 г., ну а Ловицу с его обстоятельностью осталось лишь подтвердить наличие стронция не только в шотландском стронцианите, но и в тяжелых шпатах.
Похожая история приключилась и с хромом. В 1798 г. друг Ловица — вице-президент Берг-коллегии А.А. Мусин-Пушкин, талантливый химик-любитель, — прислал ему образец сибирской свинцовой руды крокоита (крокоит когда-то исследовал сам Ломоносов). Ловиц немедленно занялся этим образцом и выяснил, что кроме свинца в нем есть и некий неизвестный металл. В том же году появилась статья французского ученого Вокелена, посвященная изучению крокоита и открытию в нем того же металла, который Вокелен назвал хромом. Ловиц же лишь сообщил о наличии хрома в других минералах, залегающих на Урале, а также, что любопытно, установил наличие хрома в железных метеоритах.
Товий Егорович был безмерно скромен — ему и в голову не пришло хлопотать о приоритете в открытии этих двух элементов. Для того чтобы навеки укрепиться на страницах справочников, человеку более удачливому или более напористому хватило бы одного из них.
Подорванное здоровье
Тогда же Ловиц занимался опытами по искусственному холоду. Среди прочих составов он применил смесь снега с едкой щелочью. С ее помощью Ловиц добрался до –50°С, замораживал по несколько фунтов ртути и с искренним восхищением убеждался, что ртуть, как и все металлы, можно ковать и строгать. Эти эффектные опыты ему было приказано продемонстрировать перед царскими детьми — будущим императором Александром и его братом Константином.
На заседаниях же Академии наук он замораживал ртуть многократно. Ловиц смешивал щелочь со снегом голыми руками, в результате этого его пальцы были поражены нарывами и «сильнейшей ногтеедой». В течение полугода после этих опытов Ловиц не мог работать.
Еще дороже обошлись ему опыты с хлором. Тогдашняя лабораторная техника не позволяла уберечься от отравлений. Во время работы он неоднократно терял сознание, и долгое время спустя его мучили боли в груди. Конечно, он не мог знать, что отравление хлором не проходит бесследно. Вдобавок оно не было единственным — Ловицу приходилось много работать и с цианистыми соединениями, и с ртутью. Так что уже к 1800 г. его здоровье стало сильно сдавать. Вдобавок случилось несчастье: сухожилия левой руки Ловица перерезало стекло, выпавшее из дверцы шкафа. Он перестал владеть рукой: ухищрения медиков и даже приспособления механиков помогали плохо.
Несбывшаяся мечта
Весной 1801 г. «высочайшим повелением» Ловицу было приказано отправиться в Курляндию для исследования якобы обнаруженных там минеральных вод. Повеление родилось в беспокойной голове Павла I. В марте того же года император был убит, но повеление сохранило силу. Никаких минеральных вод в указанном месте не оказалось, однако в этой бесполезной и изнурительной командировке пришлось провести все лето. Тем временем умерла вторая жена Ловица.
Вскоре он женился в третий раз. Катерина Ловиц была очень заботливой женой, но здоровье Товия Егоровича нельзя уже было поправить никаким уходом. По этой причине ему не удалось осуществить свой заветный замысел — полет на воздушном шаре для исследования атмосферы. Ловиц тщательно подготовил все приборы, но отправиться в полет уже не смог. Вместо него полетел академик Яков Дмитриевич Захаров.
С 1802 г. Ловиц перестал работать: к уже перечисленным болезням прибавились припадки и «меланхолия». В Академии его отсутствие никого не беспокоило — там шла очередная реорганизация в связи с воцарением нового монарха. Ловица начали забывать еще при жизни, и когда в ноябре 1804 г. он скончался, Академии об этом доложили спустя три дня, а краткий некролог напечатали лишь в 1809 г. В научной литературе после этого о нем крайне редко упоминали.
Подготовил Руслан Примак
“Фармацевт Практик” #06′ 2011
